Команда – это главная составляющая любой организации.

Дарима Дашиевна Будаева, главный бухгалтер с 1992 по 2021 год

– Я первый бухгалтер Джергинского заповедника и единственная, кто сейчас работает из старого состава коллектива. Приступила к работе 11 декабря 1992 года. Финансировались у нас тогда всего две строки расходов – зарплата и начисления на заработную плату, а больше средств ни на что не выделялось. Директор ездил по делам на своей собственной машине. А однажды ее угнал местный житель. Через полгода нам удалось купить две машины «ГАЗ-66», на них мы добирались до Улан-Удэ 12–14 часов.

Конечно, трудностей было много, но я никогда не пожалела, что пришла сюда работать. В первый год нам даже негде и не на чем было сидеть, а я, как бухгалтер, все документы носила с собой. Жили мы в соседнем селе и ездили на работу в Майск. Зарплату сначала не получали. Но как открылось финансирование в 1993 году, стабильно стали получать зарплату, хоть и небольшую, но зато регулярно. Для того времени это было неплохо.

Инспекторов мы принимали тоже под честное слово, на веру, что зарплата будет. Приходили не просто сотрудники, а те, кто уже был знаком с лесом, из лесхоза. Это облегчало нам работу.

Раз в неделю у нас проходили планерки, которые плавно переходили в уроки истории или политинформацию, потому что Цыренжап Заятуевич человек разносторонний, с энциклопедическими знаниями. И нас старался обогащать знаниями. С ним было всегда интересно.

Прежде чем выделить финансирование, нас вызывали в Москву, и мы защищали бюджет. Раз в квартал обязательно летали в Москву. Со временем понемногу стали прибавлять финансирование, и мы постепенно приобретали технику: уазики, грузовые машины. В 2012 году наша материально-техническая база очень сильно укрепилась благодаря ФЦП, и финансирование до сих пор продолжается. В 2015 году мы дорогу отремонтировали, нам на это 50 млн выделили. Ремонт был необходим для быстрого доступа к очагам пожаров.

Техники поступило очень много по ФЦП для защиты от пожаров и браконьеров. Приобреталась техника и для научного отдела. И инфраструктура вся, которая появилась: гостевые дома, кордоны – все это благодаря ФЦП. Была построена ПХС (пожарно-химическая станция) в Майске.

Поскольку я работаю всю жизнь бухгалтером, то забочусь, чтобы все 36 сотрудников получали достойную заработную плату. Пока же она у нас низкая, как, впрочем, у всех инспекторов ООПТ в России, в пределах 20 тысяч. Но зарплата начала понемногу увеличиваться.

Мы всегда работали очень дружно. И продолжаем эти традиции. Кадры меняются, приходят молодые ребята, и они обязаны сохранять уважительное отношение к старшим и перенимать их бесценный опыт. Тем и живем.  

Владимир Николаевич Мисюркеев, заместитель директора по общим вопросам с 1994 по 2021 год

– Родом я из с. Кома Прибайкальского района. Вместе с родителями переехали в с. Майское в 1981 году. С 1992 года работал в Улан-Удэнском химлесхозе, а в 1994 году вернулся обратно в Майский и устроился инспектором-водителем в заповедник.

Раз в 10 дней мы выходили в рейды и делали пересмену на кордонах, в то время у нас их было четыре: Умхей, 81-й километр, Ковыли и Джерга. Были плановые рейды, и попутно я с 1998 года работал в опергруппе, которая выезжала по сигналам браконьерства. В то время состав оперативной группы был постоянным. Случалось разное во время рейдов. 90-е гг. – время тяжелое, работы не было, и много народа уходило в тайгу, чтобы как-то прокормить семью. Мы их ловили, доходило и до стрельбы. Все инспекторы были с оружием. Помню случай в июне, когда в Ковылях мы догоняли двух браконьеров, я шел за одним, мой товарищ – за другим. Догнали только на вторые сутки, пройдя 25 километров, составили протоколы, вывезли их в населенный пункт. Около суток в общей сложности ушло на их поимку.

На кабаргу браконьеры ставили петли. Самая главная охота была за струей кабарги. Браконьеры ставили петли на кабаргу, мы петли тысячами снимали не только на нашей территории, но и на прилегающей. И штатные охотники с прилегающих к заповеднику угодий помогали нам, давали сигналы, если видели незаконную охоту. Браконьерили и сами местные жители из прилегающих деревень.

У меня был один интересный случай встречи с медведем. В Биранкуре на гольце в июне, когда медведи выходят туда питаться только что появившейся травой, мы с товарищем решили поснимать медведя. Тогда только-только появились первые цифровые фотоаппараты. Я подошел на расстояние около 60 метров, сзади в метрах 100 под кустом меня страховал товарищ с ружьем. Я подошел, сделал удачные фотографии. Это оказалась медведица. Оглядываюсь я на товарища, а он мне наверх показывает. Смотрю, а там медведь-самец на задних лапах стоит и смотрит на меня сверху вниз. Испугаться я не успел, потихоньку стал отходить в сторону товарища. Потом два самца-медведя нас так всю дорогу и сопровождали, пока мы вниз не спустились, рычали они, ломали деревья, треск стоял на всю округу. А фотографии получились классные! Если медведь не раненый, не больной, то он не нападает сам. Самое опасное животное – это медведица с маленькими медвежатами.

Медведей у нас на территории заповедника очень много. Вольготно живут копытные: изюбри, лоси. Однажды во время учетных работ мы нашли двух изюбрей, зацепившихся рогами. Они не смогли расцепиться сами, да так и скончались. Бывает и такое. Рога у них очень крепкие. Есть выдры, очень интересные зверьки. Я наблюдал их зимой в проталинах на реке: как они вылезали, играли друг с другом. Самый страшный зверь в лесу – это человек.

На 81-м кордоне у нас прижился прикормленный соболь, которого мы называли «воришкой». Когда он заходил в зимовье, то совсем нас не стеснялся, прямо при нас ел колбасу. Мы тут же рядом лежим на нарах, рукавицы в него кидаем, а он на нас только огрызается. Воровал и пельмени. Очень их любил. Однажды положили в кофр (сумка для фотоаппарата) на снегоходе пачку пельменей, чтобы не нашел. Так он все равно открыл кофр и умял все пельмени. Очень уж они ему нравились.

Конечно, это не совсем правильно, когда дикий зверь становится ручным. Ведь люди разные бывают. Придет так же, как к нам, привыкнув к человеческой доброте, а его убьют. Но сейчас уже нет таких ярых браконьеров, которые были в 90-е. Наказания стали другими, более серьезными. Сейчас за браконьерство полагается даже уголовная ответственность, а раньше была только административная. Народ становится ответственнее. Закон стал жестче к нарушителям. Да и информации больше, аншлагов, информационное обеспечение заповедника стало лучше.

Я очень скучаю по заповеднику. Треть своей жизни отдал ему. Когда начинал работать, было очень трудно, обеспечения практически не было. Можно сказать, что работали на голом энтузиазме, но я никогда не жалел об этом. До сих пор считаю, что это была моя самая любимая работа. Мой отец – охотник. Именно он привил мне любовь к тайге, к лесу, к животным. Мне нравилась сама атмосфера: уехать в тайгу, испытать себя. Позже пришло желание защищать природу. Мы гордились тем, что работаем в заповеднике, что защищаем территорию, где можно всегда   увидеть столько красоты: зверей, растения, горы, озера, реки.

Приходилось мне участвовать и в научных экспедициях. В 2002 году мы с товарищем 24 дня сопровождали группу ученых из БНЦ. С реки Ковыли переваливали на реку Джергу. По плану думали управиться за 17 дней, но задержались в дороге. Нас уже потеряли. Вечером спускаемся на кордон, а там уже организована поисковая группа. В то время ведь не было связи. В той экспедиции я впервые побывал на высшей точке заповедника – роге Маил, мы жили там три дня, ученые проводили исследования. Было очень красиво, среди каменных останцев мы оставили записку о составе нашей группы и проводимых исследованиях, чтобы ее могли найти другие группы туристов.

В экспедиции главная наша задача – это, конечно, сопровождение и умение оказать необходимую помощь. Был случай, когда я, помогая сотруднице БНЦ, которая не могла горным молотком отколоть кусок породы, случайно сломал и молоток, не рассчитав силы. Случай запомнился.

Однажды мы сплавлялись на лодках в составе нашей оперативной группы по реке Баргузин. Это было рейдовое задание. Были сложные пороги, и меня перевернуло на самом сложном месте. Я попал в «бочку», где меня закрутило водоворотом, два раза ударило головой об камень. Боролся, что было сил, но не мог плыть, потому что не соображал, где земля, а где небо. Вдруг увидел светлое пятно, понял, куда плыть, и удачно вынырнул. Страха сначала не было, он пришел потом. Лодку я тоже поймал и все-таки вытащил.

В общей сложности я сплавлялся раз восемь по горным рекам. И неоднократно поднимался и спускался на аэроглиссере – «ветродуйке», на которой стоит пропеллер. В 2012 году мы закупили их. Работать стало легче, мы были экипированы наравне с браконьерами.

С момента моего прихода в заповедник очень многое изменилось. Начиная с оснащения, с появления связи на территории всего заповедника: это радиостанции, спутниковые телефоны, УКВ-радиостанции. Техническое оснащение заповедника очень мощное. Раньше мы уезжали в тайгу и никто не знал, где мы и как. Не боялись морозов, потому что знали, что нам надо вернуться домой, сами ремонтировали машину, ни на кого не надеясь, и возвращались. А сейчас, если машина сломалась, достаем спутниковый телефон, вызываем помощь. По экопросвещению тоже очевидны позитивные изменения: со школьниками ведется мощная работа, с населением, во всех СМИ освещается наша деятельность, сайт функционирует, поэтому и меньше нарушителей стало. Пожары уже легче тушить: раньше была бензопила, которая весила 15 килограммов, и мы ее в гору тащили, а сейчас есть вся соответствующая техника для доставки. А для тушения пожара имеется много техники: «ветродуйки», легкие бензопилы, легче намного стало работать.

Пожары раньше тяжело приходилось тушить. В 2015 году до 100 человек одновременно у нас тушили шесть очагов. Я тогда уже был заместителем директора по общим вопросам (с 2017 года), занимался обеспечением всем необходимым: продуктами, запчастями, ГСМ и т. д. Организовывал доставку и сам все возил. Было сложно, сутками не спали. Но справились. Последний пожар на моей памяти был в 2020 году. Но предыдущие пожары 2015–2016 гг. нас настолько закалили, что 1–2 гектара уже были ерундой. В годы сильных пожаров настолько наши инспекторы набрались опыта, что небольшие очаги тушили легко. В качестве замдиректора я занимался техникой, оборудованием, всеми зданиями-строениями, проверки и надзорные органы – все лежало на моих плечах.

Я хочу пожелать своему заповеднику процветания, плодотворной работы, хорошего коллектива, отличной дружной команды. Команда – это главная составляющая любой организации. Если есть мощная команда, это всегда хорошая работа. Всем здоровья, новых сил, новых задач, все новое – всегда интересное. Желаю не топтаться на месте, всегда идти вперед. Быть на слуху, чтобы люди о заповеднике знали. Чтобы мы всегда приезжали и видели, что наше дело, которое мы начинали, живет и процветает, как наш Джергинский заповедник.  

Наталья Васильевна Круподер, сторож-кочегар

– Мне было 20 лет, когда я вышла замуж и переехала на родину мужа в Курумканский район. Сначала работала продавцом в магазине, потом попала под сокращение и перевелась на работу в заповедник.

Конечно, работа эта не женская, но в 1990-е гг. особого выбора не было. Раньше мы работали по 12 часов – с 8 утра до 20 часов вечера, потом нам стало удобнее работать сутками. Зимой мы каждый час подкидываем дрова, так как у нас здесь очень холодно. Четыре года назад мы перешли в новое здание, теперь у нас новый современный котел, четыре кочегара. Условия работы стали намного лучше. За время моей работы мы построили два ангара, один большой гараж и один маленький теплый ангар. Когда впервые увидели новую технику, это был настоящий шок от ее количества – по 20 единиц привозили. У нас даже из детского садика приводили ребятишек смотреть технику. Все радовались этому обстоятельству.

Когда случается большой пожар, как правило, всех забирают на его тушение, сторожа остаются и смотрят за соляркой, чтобы солярка и бензин были в полном объеме. Мы всех обеспечиваем соляркой и бензином. Продукты тоже отправляем. В 2015 году, когда случился пожар, набирали для тушения добровольцев. Людей было много, все вернулись после пожара уставшие, в их числе и мой муж, который, как доброволец, помогал в тушении пожара.

Коллектив у нас очень дружный, мы хорошо работаем и дружно отдыхаем: летом все вместе выезжаем в Биранкур, отмечаем вместе и Новый год. И, конечно, все вместе радостно будем отмечать 30-летие заповедника, которому посвятили свою жизнь, каждый трудясь на своем месте и внося частицу своего сердца в общее дело охраны природы.