ПО МОИМ ПРЕДСТАВЛЕНИЯМ, ярчайшей личностью в байкальском рыбоводстве был Василий Никитич Селезнёв. Недооцененный и совершенно забытый в наше время (и не он один такой).
Харбин – Камчатка – Хабаровск
Биография Селезнёва — сплошные белые пятна. Для иллюстрации я не мог найти даже его фотографии. Хотя допускаю: где-то в архивах хранятся папки с его личными делами, а в особых организациях имеются и характерные снимки в анфас и профиль. И, возможно, будущий исследователь жизни байкальского рыбовода, проявив настойчивость, разыщет их, тогда мир узнает о неординарном человеке более подробно. Пока этого не произошло, представляю те крохи сведений, которые удалось собрать за много лет, пробираясь по его биографическим лабиринтам.
Если обозначить жизненный путь Василия Никитича городами и весями, они выстроятся в таком порядке: Нижегородская губерния – Харбин – Хабаровск – Астрахань – Красноярск – Верхнеудинск (Улан-Удэ) – станция Посольская. И наверняка этот список далеко не полный.
Некоторые биографические сведения Селезнева есть в базе данных «Жертвы политического террора СССР» и «Книге памяти Хабаровского края». При подготовке этого материала невольно поймал себя на мысли, все герои моих последних публикаций были жертвами сталинского режима: Владимир Ветов – расстрелян, А. Л. Чижевский – 15 лет лагерей и ссылки, теперь вот Селезнёв из того же ряда. Как сообщает «Википедия»: «Владимир Константинович Солдатов, крупный русский ихтиолог, уроженец Иркутской губернии, тоже подвергся репрессиям в 1937 году». (Он причастен к нашему дальнейшему повествованию.)
Вернемся к Селезнёву. По данным «Книги памяти Хабаровского края» родился Василий Никитич в 1884 году в селе Тоншаево Ветлужского уезда Нижегородской губернии.Однако, согласно рукописи Сергея Ивановича Краснощёкова (это известный байкальский ихтиолог-омулятник), посвященной истории рыбохозяйственных исследований в Сибири, сказано, что родился он в 1887 (!) году в крестьянской семье. Год рождения с официальным не совпадает. Окончил Харбинскую гимназию (Краснощёков не поясняет, каким образом он оказался в Китае, скорее всего, родители выехали на строительство КВЖД). После гимназии работал уже на нашем Дальнем Востоке лесным таксатором (оценщиком леса). Знакомство с В. К. Солдатовым (он изучал дальневосточных лососей и останавливался у Селезнёва) привело к тому, что Василий Никитич поехал в Москву на рыбоводные курсы при факультете рыбоведения Петровской сельскохозяйственной академии, где преподавал профессор Солдатов. По окончании курсов они вместе работали на Камчатке.
Затем начались «черные дни» в жизни Селезнёва. Эту тему Краснощёков обходит молчанием. 14 июня 1927 года Селезнёв (русский, проживание г. Хабаровск, инспектор «Дальрыбы») арестован, и ему предъявлено обвинение по печально известной ст. 58 п. 6 УК РСФСР (шпионаж). Судя по дате ареста, Селезнёв попал под первую волну репрессий против «харбинцев», вернувшихся в СССР. Была такая категория подозреваемых. Приговорен по минимуму – к трем годам лишения свободы. Дата реабилитации – 16 мая 2001 года. Реабилитирован, значит вины за ним нет и осужден незаконно. Виновные реабилитации не подлежат.
С 1932 года рыбохозяйственными исследованиями в Восточной Сибири занималось Восточно-Сибирское отделение Всесоюзного НИИ озерного и речного рыбного хозяйства (ВСО ВНИОРХ) с центром в Красноярске. Сюда, пишет Краснощёков, в декабре 1933 года был принят В. Н. Селезнёв, рыбовод, прибывший из Астрахани, человек уже немолодой.
В наш тогдашний Верхнеудинск Селезнёв первоначально приезжал в качестве командированного. Так, известен его «Отчет по командировке на рыборазводный завод на р. Большой /приток озера Байкала/ научного сотрудника Вост. Сиб. Отделения ВНИОРХа СЕЛЕЗНЕВА В. Н.», датированный 4 апреля 1934 года и написанный в Красноярске. В этом же, 1934-м году встал вопрос о восстановлении Бурят-Монгольского филиала ВСО ВНИОРХ, ликвидированного двумя годами ранее. Для его организации в Верхнеудинск (УланУдэ) направили Селезнёва, где он и остался жить до конца своих дней.
На улице Бурятской, сейчас Банзарова, был куплен деревянный дом (он сохранился до сих пор), служивший одновременно и служебным помещением филиала, и квартирой директора. (Много позднее здесь располагалась Восточно-Сибирская производственно-акклиматизационная станция – ВостСибПАС.) Собственно, из директора, лаборанта и уборщицы состоял весь коллектив филиала. Пригласить специалистов (штатное расписание позволяло) возможности не было из-за отсутствия жилья. Между тем круг научных вопросов, решаемых филиалом, был довольно обширным: изучение биологии омуля и осетра; работы по разведению хариуса на малых реках; наблюдение за деятельностью только что введенного в эксплуатацию Большереченского рыбоводного завода.
Краснощёков дает такую лестную оценку деятельности Селезнёва: «...он оставил заметный след во всех работах, за выполнение которых брался. Это был энергичный и квалифицированный человек, знающий свое дело».
Расширить заводское разведение
В 1936 году было образовано Сибирское отделение ВНИОРХ. Филиал в Бурят-Монголии сохранился, где продолжал работать Селезнёв. В 1938 году БурятМонгольский Совнарком объединил филиал с Большереченским рыбоводным заводом. Новое образование получило название «Бурят-Монгольская научно-рыбоводная мелиоративная станция» с центром на Большереченском рыбоводном заводе и филиалом в с. Брянск Кабанского аймака. Возглавил станцию Селезнёв, одновременно в 1938 — 1940 гг. он занимал должность директора рыбоводного завода. (Кстати, получив высшее ихтиологическое образование в Москве, на станции начинала свою трудовую деятельность Ольга Серова, в будущем известная писательница, подзабытая в наше время. Во всяком случае ее книги в постсоветское время не переиздавались, а жаль.)
Вот только один пример, подтверждающий тезис Краснощёкова о «человеке, знающем свое дело». Как известно, становление омулевого Большереченского рыбоводного завода проходило очень непросто. Остановимся на основном показателе деятельности завода – отходе икры омуля за инкубационный период. Первая партия икры, заложенная в аппараты в 1933 году, погибла полностью. За первые пять лет (то есть до прихода Селезнёва) отход икры составил в среднем 60,0%, а за три «селезнёвских» года – 25,5%, или уменьшился в 2,3 раза. При этом сбор икры со среднегодового показателя 77,5 млн штук увеличился до 201,6 млн штук, или в 2,6 раза. Таким образом, коллективом рыбоводов во главе с Селезнёвым была отработана технология инкубации икры почти современного уровня, завод перешел на качественно иную ступень производственной деятельности.
Важно подчеркнуть, что Селезнёв предлагал всячески расширять заводское разведение омуля как более эффективное и совершенно отказаться от масштабного тогда и неэффективного внезаводского рыборазведения. Так оно в дальнейшем и произошло. И эта точка зрения не изменилась до сих пор. При выработке подходов к искусственному воспроизводству байкальского омуля наблюдается прямая аналогия с разведением дальневосточных лососей. По рекомендации профессора Солдатова в 1909 году рыбопромышленником К. Л. Лавровым был построен первый на российском Дальнем Востоке рыбоводный завод по разведению лососей. В книге А. Мейсельмана «Лам» (1931 год) читаем: «Знаток лососевых пород Солдатов выдвинул две меры: 1) постановку искусственного рыборазведения на заводах и 2) меры охраны естественного нереста. Другой специалист по рыбоводству – Кузнецов – выдвигает рыборазведение в грунте на местах нереста». (Обратите внимание, как современны «меры» В. К. Солдатова для нашего омуля.) Что касается слова «лам», это с эвенского языка – «море». Так эвены называли Охотское море. Так же, уже эвенки, именовали Байкал (Ламу).
Такой «лососевый» подход был осуществлен и относительно искусственного разведения байкальского омуля. Первый рыбоводный завод на Байкале (Большереченский) был построен в 1933 году. «Роль» Кузнецова у нас выполнял Е. С. Соллертинский, сторонник внезаводского разведения омуля. Однако есть большая разница. Если для дальневосточных лососей такой способ оправдан с биологической точки зрения, то для омуля он оказался ошибочным. А дело в особенностях откладки икры. Лососи во время нереста закладывают икру для инкубации в гнезда, засыпая ее галькой, омуль же откладывает непосредственно на грунт. На байкальских нерестовых речках делали закладку икры омуля, подражая лососям. Приехав на Байкал, положение с искусственным разведением омуля Селезнёв оценил совершенно правильно. И жизнь подтвердила правильность его оценки.
Первый байкальский акклиматизатор
Была у Селезнёва одна странная особенность – в свои научно-производственные отчеты включать эпизоды личного характера. Так, из отчета «Результаты работ по акклиматизации дальневосточного сазана в 1934 году» мы узнаем, как при переходе речки вброд его укусила змея и для лечения пришлось выехать в Читу. Работы проводились на реке Онон и ее притоках. Или описана такая загадочная история: при транспортировке производителей сазана с сопровождающим лицом из закрытого вагона на станции Петровский Завод был украден ящик с инструментарием, книгами и собранным ихтиологическим материалом, а также половина производителей сазана. Поэтому до конечного пункта – Посольского сора – доехало только десять экземпляров.
Несмотря на такие казусы, Селезнёва с полным правом можно назвать одним из первых байкальских акклиматизаторов. Правда сейчас это слово стало ругательным, поскольку акклиматизационные работы на Байкале запрещены. Но в то время советский человек считал себя покорителем и преобразователем природы. Байкал тогда не рассматривался как уникальный водоем планетарного масштаба, который необходимо сохранить в девственном состоянии. На него смотрели в первую очередь как на мощный энергетический ресурс. И первой бомбой замедленного действия, заложенной под Байкал, стало строительство плотины Иркутской ГЭС. После этого Байкал фактически выполняет функции подпорного водохранилища со всеми вытекающими последствиями.
К научному наследию Селезнёва следует отнести несколько статей, посвященных байкальскому омулю. Но был он, прежде всего, практик. Практикрыбовод, хорошо знающий свое дело. Этот труд заслуживает огромного уважения.
Умер Василий Никитич Селезнёв в 1953 году на железнодорожной станции Посольская, где и похоронен. Его семейное положение неизвестно. Я уверенно ставлю В. Н. Селезнёва в один ряд с такими выдающимися байкальскими рыбоводами, как К. Н. Пантелеев, П. С. Стариков и Н. Ф. Дзюменко. Достойнейшая подобралась компания, и о каждом из них мы обязаны знать.
Юрий НЕРОНОВ, рыбовод-биолог, ветеран труда
Автор фото: О. Каменская
