Отправился наш корреспондент, чтобы познакомиться с уникальным народом.  

ВОТ ОНА МНОГОЛИКАЯ РОССИЯ! Всего 280 километров от Иркутска до деревушек Пихтинск, Средний Пихтинск и Дагник – и совсем другой мир: со своей культурой, языком и вековыми традициями. Здесь жители исповедуют лютеранство, молятся по польским ксёнжкам. Люди с немецкими фамилиями, особенно старшее поколение, говорят на смеси русского, украинского, белорусского языков, называя такой смешанный диалект хохлацким. Так кто же они?

Переселенцы – лютеране

Споры о происхождении голендров тянутся сотни лет: особая народность, особый быт, особые нравы. Принято считать, что катализатором этнографического, исторического интереса стала программа инвентаризации памятников Иркутской области. Особенности сельских строений подтолкнули архитекторов к глубокому изучению таёжных деревень. Неожиданно выяснилось: аналоги домов сибирских голендров есть в Полесье, Украине, Польше, Беларуси и даже в Восточной Германии. Особенно интересные дома-усадьбы давно заняли своё место в польских и немецких музеях под открытым небом, а у нас в таких раритетах живут.

В 1910 году в разгар столыпинской реформы на пороге переселенческой конторы в Заларях появились четверо ходоков: Петр Кунц, Иван Гильдебрант, Андрей Гиньборг, Иван Бытов – с твердым намерением найти подходящие для проживания земли. Пришлых ходоков, язык которых не всегда понимали сибиряки, видимо, на всякий случай отправили в предгорье Саян, на берега реки Тагны, где с одной стороны уже жили староверыкержаки. Землемеры нарезали переселенцам 24 надела по 15 десятин. Согласно сохранившимся записям, к августу 1912 года на Пихтинском участке поселились 200 человек. Большая часть новосёлов носили фамилии Кунц, Людвиг, Зелент, Гильдебрант, Гиньборг, реже – Пастрик, Бендик, Бытов. Вскоре в присаянской тайге появились деревни Замустече, Новыны, Дахник, а ныне Пихтинск, Средний Пихтинск, Дагник.

По одной из версий, голендры выходцы из Германии и  Голландии, несколько столетий прожившие на границе Польши и Белоруссии. На вопрос, что заставило их бросить родные края и ехать за пять с лишним тысяч километров, в Пихтинске отвечали так: недостаток земли, невозможность прокормить семью и искренняя надежда прочно устроиться в Сибири. Один из старожилов Густав Михайлович Кунц рассказывал: «Земли там было мало – ни земли, ни покосов, все помещичье. Корову на веревке пасли. А в Сибири землю свободно давали. Земля плодородная, все растет. Конечно, яблок и груш нет, но без этого жить можно, а хлеб и все остальное есть. И свободна земля – сколько хочешь бери, где хочешь стройся».

ЗАГАДОЧНЫЙ НАРОД, ПРОЖИВАЮЩИЙ В ИРКУТСКОЙ ОБЛАСТИ, СУМЕЛ СОХРАНИТЬ КУЛЬТУРУ БЫТА, ЯЗЫК И ВЕКОВЫЕ ТРАДИЦИИ.

Сохранилось письмо иркутского лютеранского пастора Вольдемара Сиббуля начальнику администрации поселка Тыреть Адаму Адамовичу Райтнеру: «...Познакомившись на месте с  бытом переселенцев-лютеран, позволю себе поделиться своим впечатлением. Народ трудолюбивый, молодой, благочестивый и знающий рациональную обработку земли, но бедный. Я думаю, что они составляют элемент, вполне полезный для нашей губернии. В настоящее время они насчитывают до 200 душ. Весною предвидится прибытие новой партии — около 100 человек из той же Волынской губернии.

На прежней родине их звали официально cвиябужскими, нейбровскими и нейдорфскими голендрами — имя, с которым они свыклись и которое им нравится. Поэтому я просил бы присвоить занимаемой ими новой родине имя — деревня Пихтинские Голендры».

Выродки из Голландии

В быту новые сибиряки разговаривали на «хохлацком» языке, близком к украинскому. Молитвы читали исключительно на польском, его же использовали во время свадебных обрядов и похоронных церемоний. Вероятнее всего, отталкиваясь от фамилий переселенцев с Волыни, их неожиданно записали «немцами». Из воспоминаний Зигмунда Зелента: «Когда отцов спросили о национальности, они ответили, что украинцы, хотя в бумагах значились как немцы. Начальник переселенческой конторы Рейнерт послал грамоту в Петербург с запросом об уточнении национальности так называемых немцев. Оттуда ответили, что эти люди родом из Голландии, чьи предки еще при Екатерине II были выписаны в Россию как первоклассные плотники. Но поскольку в бумагах национальность уже была прописана – менять ничего не стали. Так мои предки голландцы стали немцами».

«Однажды я задал себе вопрос: кто мы такие? В некоторых семьях росло по 13 детей, но что удивительно: первый сын, например, по паспорту немец, у второго в пятой графе написано «русский», третий записан украинцем», вспоминал в свое время местный житель Адольф Михайлович Кунц. «А когда стал этим вопросом донимать своего деда, он мне прямо сказал: «Запомни: мы выродки из Голландии». Поговорить подробнее о национальной принадлежности с дедушкой Адольфом Михайловичем во время командировки, к сожалению, не удалось – он умер.

Исследователи продолжают спорить: одни уверены, что голендры пришли на Буг из Пруссии, другие – что из Голландии. Точно известно только то, что в середине XVII века они осели на Буге, на землях тогдашней Речи Посполитой, создали там колонии. В 1795 году, после третьего раздела Польши, голендры оказались на территории, которая вошла в состав Российской империи, – в Волынской и Гродненской губерниях. Постепенно они ассимилировались, отсюда их украинско-белорусский язык, но сохраняли свою лютеранскую веру и фамилии.

Трудармия – узаконенная каторга

Крайне запутанная история с родиной и происхождением сыграла с голендрами злую шутку во время Советской власти, особенно в 40-е годы, когда появились трудармии. «В трудовую армию» – считай, как на каторгу – отправляли в первую очередь представителей национальностей, этнически близких к немцам, румынам, венграм, воевавшим с СССР. Оно и понятно: в метриках же написано «немец». Женщины впахивали за двоих, воспитывая по 8-10 детей, которых попросту некуда было деть и нечем кормить.

Уникальные дома

Несмотря на репрессии и притеснения, голендрам удалось сохранить по большей части культуру быта, язык, народные традиции и обычаи. Их побеленные снаружи и внутри дома не перепутаешь, других нет по всей России. Интересно, что жилое помещение под одной крышей совмещено с кладовыми, сеновалом и стайками для животных, так что даже в лютый мороз  хозяин может доглядеть скотину, не выходя на улицу.

Одним из самых ярких и самобытных обрядов является, безусловно, свадьба. Кстати, первую свадьбу на новом месте жительства в Сибири голендры справили 24 января 1916 года, молодожёнов венчал пастор Иркутской лютеранской церкви.

Свадьбы играли всегда, даже жесткие репрессии не смогли ни сломать эту традицию, ни изменить. «Раньше не знали свадеб, говорили «высиле», – вспоминает Альвина Адольфовна Зелент. – Молодёжь встречалась только на вечёрках по выходным, редко когда в будний день, работали дотемна, не до вечёрок было. Собирались на лугу, играли в основном, музыки не было, когда попросят – гармонист сыграет и всё. Подарков не дарили – откуда их взять? До калитки проводит парень – и вся дружба. Я росла сиротой, без матери, в 42-м в трудармию забрали отца, он вернулся только через девять лет. Позднее они с мачехой держали пасеку, и на наш свадебный стол ставили мёд. Была картошка, масло, польский борщ и обязательно пшенная каша, сваренная на молоке. Когда сваты приглашали, то говорили: «Несите молока горшков 5-6, наша челядь велика – съист», то есть народу много – съедим. После каши – нема паши. После пшёнки уже ничего не подают».

Приданое для невесты собирали в куфер – кованый сундук с овальной крышкой. Сверху укладывали в обязательном порядке перину, три больших подушки и одну маленькую, все это грузили на телегу и везли к жениху. Мы жили бедно, одеяло, к примеру, мне привез брат. Свидетельниц никаких не было – дружки, девушки из числа родственников или подруг. У жениха – прибичные. Дружки помогали наряжать в доме угол, где будут сидеть молодые. Первым делом плетут большой венок из бурувника (брусничника – Авт.).

«У нас была небольшая семья: я и еще два брата. Зато я за всех родила десять детей, сейчас со мной живёт сын и четверо внуков». На 80-летие Альвины Адольфовны, которое она отмечала в 2018 году, родственники заказали на её потомков футболки с порядковыми номерами, получилась команда 78 человек!

Для пихтинских молодоженов Дмитрия и Насти Альвина Адольфовна испекла карваи, или караваи, в которые вставляются ругачи – березовые ветки, обмотанные разноцветной бумагой. На ветки развешиваются конфеты, с раздачи которых гостям начинается, собственно, свадебный пир.

Заручины: с чего начинается свадьба

Повинуясь репортёрскому чутью, мы приехали на свадьбу Дмитрия и Насти накануне и не прогадали. Оказывается, свадебный обряд начинается гораздо раньше традиционных светских выкупов. В доме невесты как раз проходили заручины, на которые собираются самые близкие. Самыми нарядными на этот момент являются сваты – двое мужчин с той и другой стороны. Правую сторону их пиджаков украшают сложенные треугольником платки, обмётанные атласными лентами, на головах – кепки с бумажными цветами. На несколько дней выбранные мужчины являются распорядителями на торжестве, о чем свидетельствуют кнуты или плётки, с которыми они не расстаются  ни на минуту, иначе атрибут власти придется выкупать. В старину свадебная плётка называлась гурыпник. Ручка кнута, гурыпника, состоит из натуральной козьей ножки, к ней прикреплено много атласных лент. Такой плёткой сват может «поправить» поведение любого гостя. Ключевой момент – приглашение, оно в обязательном порядке звучит на родном языке.

«Ота упраша и жёна своя, и тэжь паньство млодэ на ючейший дэнь или поючейшийна высиле! Щёбы вси ласкаве были, нашей прозьбой их ним хлибом не гордыли! Проше пшебываць на першу гудыну!» Если коротко, то приглашают завтра и послезавтра на свадьбу. Просьба не отказывать.

После недолгого застолья сваты под ружейные залпы садятся в машину и едут приглашать других родственников. Надо сказать, что стрельба постоянно сопровождает свадебное веселье, соревноваться в этом с голендрами может только Кавказ. В старину на следующее утро к дому жениха подавалась вузныця, запряжённая двойкой или тройкой лошадей. Еще один экипаж закладывали для свахи и для гармониста. Современная вузница немного не та, и лошади под капотом, но сути праздника это не меняет.

В Пихтинске после привычного нам выкупа в сопровождении тех же сватов с плётками – гурыпниками и под оружейные залпы процессия выдвинулась в Бабцин кут, или Бабий угол на берег Тагны, где состоялась церемония бракосочетания. Огромную армию гостей смог вместить только дом культуры Среднепихтинска. Всем без исключения гостям прикрепили цветы из гофрированной красно-белой бумаги: женатым и замужним – на правую сторону блузки или пиджака, холостым и незамужним – на левую. Как только сваты рассадили гостей, женщины исполнили молитву на польском языке, потом внесли караваи с ругачами. «Просимэ панове госты той дар цо пан Бух нам дав!» – отец жениха приглашает отведать и выпить, начинается, собственно, гулянье. Как обычно, много поют и веселятся.
Вечером молодые едут в дом жениха, где снова накрывается стол, а пока молодые ужинают, дружки стелют им постель…

Прибивание чепца

Самым волнительным моментом второго дня является обряд «прибивания» чепца, сшитого из полоски кружевной ткани и украшенного цветами. Перемена головного убора символизирует смену статуса невесты на молодую жену. Эту традицию голендры привезли из Европы и свято её хранят. С этого момента чепец, или, как говорят голендры, чэпэц – непременный атрибут и спутник замужней женщины до гробовой доски. Жениху надевают шляпу. Непосредственно перед надеванием чепца молодые танцуют танец, символизирующий прощание с молодостью. Их усаживают на подушки, которые лежат на скамейке, после благословления родителей снимают фату, её принимает дружка, и повязывают чепец. Церемония сопровождается народной песней.

Далее идет ритуал подношения подарков и денег. Молодые держат перед собой подносы, первыми кладут деньги родители. Далее сваха кладёт купюры на поднос невесты и громко кричит: «На чэпэц!» Сват выбирает поднос жениха: «На шапку!» Споры – на шапку или чэпэц – идут бесконечно долго, и кто победит – станет ясно позднее. Параллельно на деньги гостей трясут кУхарки, «играя» на кухонной утвари и громко напевая незамысловатую мелодию: «Тряля-ля-ляля-ля-ля...» Затем молодых на скамейке под крики «Виват!» поднимают вверх. Спустившись, они благодарят родителей, и уже начинается танец, в котором принимают участие только замужние и женатые. Периодически танцующие выкрикивают: «Наша!», давая понять, что приняли невесту. После танца гостей приглашают за стол.

Отведав польского борща, мы засобирались домой, решив, что дальше свадьба продолжится традиционным образом, однако мама жениха, Елена Владимировна, рассказала, что целиком свадьба завершится… через неделю.

На следующий день уже молодые накрывают стол, угощая кУхарок. Невеста остается в доме жениха, ей не позволяют видеться с родными, даже если они живут совсем рядом. Через неделю родители невесты вновь собирают сватов, дружек, прибичных на заключительный ритуал «Пэтрусыны», после которого можно сказать, что свадьбу сыграли.                     

Борис Слепнёв, фото автора