Во время войны школьники прибрежных деревень Байкала с 9 лет выходили на рыбный промысел, добывая омуль для фронта.
Великая Отечественная война оставила тяжелый след не только на судьбах людей, потерявших родных и близких на передовой, в плену или в блокаду. Четыре года не прошли даром для нашего главного природного объекта – Байкала. Он кормил не только местных жителей, но главное – армию. Да как кормил! За годы войны, считают ученые, была сильно подорвана численность омуля. Появился так называемый хаповый способ ловли, когда во время икромета неводами в несколько рядов перегораживались нерестовые реки, не давая омулю ни единого шанса. Что поделать, тогда никто никого не жалел. Места в баркасах, а основу байкальского флота составляли гребные лодки, заняли женщины и дети. Именно они, стоя сутками в ледяной воде, таскали тяжеленный невод, давая рыбу фронту. Можно ли переоценить их труд?
«Омуля нет, форелью угощу»
Обелиск с именами трудившихся в тылу женщин-рыбачек установили на острове Ольхон в посёлке Хужир. Образ рыбачки, конечно, обобщенный, представьте, некоторым работницам на тот момент было всего 9-10 лет.
Одна из легендарных рыбачек, баба Шура, по-прежнему живёт в Хужире. Сейчас Александре Беклимишевой 87 лет, она старейший работник Маломорского рыбозавода. Кстати, рыбу обожает до сих пор, жить без неё не может. — Давайте рыбкой угощу вас? — спрашивает хозяйка. И быстро уточняет: — Форель у меня солёная! Омуля-то нельзя теперь. Раньше за один хвост на год сажали, а теперь и того хуже...
8000 рублей штрафа — за одну штучку. А когда-то Александра Иосифовна с командой вытаскивали неводом сотни тысяч хвостов.
Окончив в Курети Ольхонского района два класса, девочка с одиннадцатью сверстниками уехала на остров — в Харанцы, на рыбалку. Шёл последний год Великой Отечественной войны, многим уже пришли похоронки. Да и женщины к тому времени привыкли работать за всех, кто ушёл: валили лес, грузили ящики в лабазе, рыбачили неводами, пекли хлеб. Зимой долбили лёд, воду чанами таскали на себе. Порой приходилось жить на льду в палатках. Они разрывались между колхозом, рыбозаводом и домом, ведь почти у всех семьи были многодетные. Суточный паёк на рыбалке от завода — 5 хвостов омуля, но выносить на берег их запрещали под страхом суда: за одного омуля — один год. Весь улов — а это до 30 тысяч центнеров в год — предназначался для фронта. В военные годы Байкал давал невероятно много рыбы, и рабочих рук катастрофически не хватало. Отправляли сюда работников по найму на завод и в колхозы, спецпереселенцев, ещё до войны приезжали на рыбалку молодые люди из других деревень Прибайкалья. Тем не менее даже детям приходилось рыбачить. Бригаду Егора Евстифеевича Копылова взрослые называли «детским садом». Бригадир обучал подростков промыслу и по-отечески помогал им, ведь тяжёлая работа совершенно не подходила для полуголодных детей.
Метод Егора Копылова
По мнению писателя и краеведа Николая Волкова, Егор Копылов добивался фантастических уловов благодаря тому, что изменил годами сложившиеся традиции лова. Дело в том, что среди маломорских рыбаков жила устоявшаяся традиция, что в начале лета омуль можно ловить только на постоянных тонях Ольхона, а с середины июля – на материковых участках лова. Вот что рассказывал путешественник: «Внимательно изучая повадки рыбы, он доказал, что в зависимости от разных причин – постоянно изменяющихся под воздействием ветров, течений и температуры воды – косяки омуля перемещаются с одного участка на другой. Ветры, дующие с запада и северо-запада, гонят богатые кормами воды к берегам острова. С водой перемещаются и омулевые стада. Ветры северовосточного направления сгоняют воды открытых районов Малого моря к материковым участкам, одновременно увлекая за собой и косяки рыбы». Получается, что Егор Евстифеевич первым догадался перейти от пассивного метода лова к маневренному промыслу, и рыбаки стали фактически сами передвигаться за омулевыми косяками.
— Невод был огромный, мы его смолили, чтобы не гнил. Все вместе утром уходили на баркасе на рыбное место, двадцать детей и пять взрослых его забрасывали. Вечером привязывали к воротам, вытаскивали четырьмя конями, — вспоминает баба Шура. — Рыбу сакали — сачком выбирали, и в лодку, а невод потом ещё просушить надо. Измучаешься так, что еле до палатки доползёшь.
На суровом Байкале случалось и попасть в шторм: один раз баркас волнами выбросило на берег, да так далеко, что пришлось его трактором стаскивать обратно на воду. Всё лето и до октября дети ловили омуля, а осенью возвращались в Куреть: без рыбы и денег, через пролив к Большой земле 12 подростков гребли на вёсельном баркасе — дело для рыбацкой команды уже привычное, а дальше своим ходом. Ночевать просились в незнакомые избы, и хозяева никогда не отказывали ребятишкам. Зимой дети ухаживали за скотиной в колхозе, заготавливали дрова.
После войны многие мужчины не вернулись, и женщины поднимали страну. Александра Иосифовна осталась в колхозе добывать рыбу для завода. Там и познакомилась с будущим мужем: вернувшись из ссылки за раскулачивание, он тоже вышел на рыбалку, приезжал на велосипеде. Не пил, не курил, работал в торговле — завидный жених был. Поженившись, переехали в местечко Песчанка, где работал консервный цех. С 1959 года семья стала жить в Хужире. Муж заведовал складом, а жена рыбачила, разделывала улов в лабазе, коптила, солила, грузила...
— А однажды нас с Люськой Поповой отправили на катере «Щука» юнгами. Форму дали, бескозырки, а мы были ещё подростки — какие мы юнги… Даже якорь вытянуть не могли, — смеётся Александра Иосифовна. — Приехали водолазы дно от камней чистить, чтобы неводы не портились, и всё лето мы помогали им. Они цепляли булыжники к катеру, тот их оттаскивал подальше от берега. Один человек сидел и слушал через устройство, что они там делают, а мы качали воздух с Люськой. За плечами Александры Иосифовны — 30 лет в рыбном цехе и ещё 14 лет неучтённого колхозного стажа. За это время её фотография пять раз была на Доске почёта, женщина получила 13 грамот. С 1988 года она на пенсии. Научила ловить и солить рыбу детей, передаёт нажитый опыт и внукам.
Лизонька-рыбачка
Идея увековечить имена рыбачек пришла, что называется, из народа. Как рассказала директор Хужирского краеведческого музея Юлия Мушинская, всё началось с обереговой куколки, которую задумывали как бренд Ольхонского района.
— Ещё в 2017 году у нас появился символ ольхонской женщины — это Лизонька-рыбачка, — Юлия Мушинская показывает небольшую текстильную куколку, выполненную в народном стиле. — Её сделали Любовь Кирильчук и Марина Слободчикова к 80-летию Ольхонского района и 85-летию посёлка Хужир. Прототипом послужила мама Любови Глебовны и тётя Марины Николаевны, которую звали Лизой. Она с девяти лет работала на рыбозаводе, как и почти все, кто остался в тылу во время Великой Отечественной войны. Глядя на эту куклу, люди вспомнили своих родственников, которые трудились без выходных, и в голод, и в холод.
Марина Николаевна работает экскурсоводом в Хужирском краеведческом музее, многое о рыбацком деле она узнала от своей тёти, Елизаветы Александровны Власовой. Родилась Елизавета Александровна в 1932 году в деревне Куреть. Впервые её привезли на остров в пять лет. Луга Сарайского залива цвели настолько бурно, пышно и душисто, что дети просто заблудились среди трав и цветов... Жила семья в Харанцах, вели небольшое хозяйство и трудились в колхозе «Красный пахарь». До начала Великой Отечественной войны родители успели сделать небольшие запасы — несколько бочек с крупами, муку, сахар и чай.
Когда отца призвали на фронт, девочка стала помогать братьям вязать сети для рыбозавода. Норма — 6 метров в день, но её стабильно перевыполняли вдвое! Сейчас сети запрещены, но в музее Хужира сохранились разные — на омуля, на бычков, даже на нерпу.
Харанцовских ребят грамоте обучала ссыльная Елизавета Архиповна в одном из обычных домов, за печкой. Тетрадей и ручек не было, выводили буквы на грифельных досках. Так Лиза окончила 4 класса, и два — в Хужирской школе. Но осваивать грамоту было тяжело: чтобы выжить, приходилось много работать, а питались плохо, на учёбе едва удавалось сосредоточиться. Вскоре Елизавету взяли на рыбалку для Маломорского рыбозавода, тоже в «детский сад». Каждый день на пронизывающем ветру, по колено в воде, они из невода металлическими сачками вычерпывали до ста центнеров омуля! Между притонениями бежали к костру, чтобы хотя бы немного согреться — мокрую одежду сменить было не на что. И так снова и снова... Кажется, трудности только закалили детей войны.
Повзрослев, Елизавета Александровна вышла замуж и работала на «караванке» — в мастерской, где ремонтировали небольшие лодки. Их пригоняли, прицепив последовательно к одному катеру, отсюда и название места. В свободную минуту бегала домой присмотреть за детьми — двумя сыновьями и дочкой. Но большую часть жизни рыбачка Лизонька посвятила дошколятам: более 26 лет работала в детских яслях няней, поваром, истопником. Муж утонул в озере в 1969 году, и, чтобы обеспечить семью, женщина трудилась на полторы-две ставки, хотя трудовое законодательство это запрещало. Елизавета Александровна, несмотря на то, что работала и днём и ночью, навсегда поимённо запомнила всех своих маленьких воспитанников, потому что любила их, как своих детей.
Елизавета Власова ушла из жизни в 2017 году. Для потомков она стала примером мужества, стойкости и трудолюбия.
Наследие Ревякина
Говорят, историю пишут победители. Каждый, кто вырос в Хужире, знает, что летопись района создаётся его жителями. Краеведческий музей при Ольхонской семилетней школе возник в 1953 году. До этого несколько лет дети исследовали прошлое острова в рамках кружка, занимавшего одну из комнат-мастерских. В том году для учеников построили новый корпус, а старые классы отдали под музей. Первым руководителем стал директор школы Николай Михайлович Ревякин. Под его руководством ребята нашли больше 20 стоянок людей эпохи неолита, открыли реликтовый ельник в районе самой высокой горы острова — Жимы, собрали большой этнографический материал.
Доброй традицией стало посещение первоклассниками 1 сентября музея — прямо с линейки они шли знакомиться с прошлым родного района, часто здесь проводили уроки географии и естествознания. После смерти руководителя музею присвоили его имя. Директором стала дочь Николая Михайловича, Капитолина Николаевна Литвинова, а с 2017 года — внучка основоположника ольхонского краеведения Юлия Мушинская. Сейчас музей на ремонте, но сюда продолжают приезжать туристы — их привлекают инсталляция у крыльца и деревянная скульптура женщины-рыбачки. Каждый местный житель видит в этом арт-объекте нечто большее — образ своей мамы, бабушки, прабабушки. Создали скульптуру в детских мастерских, которые были частью проекта «Остров будущего». Чтобы узнать больше о байкальских рыбачках, Хужирский музей кинул клич. Неожиданно стали поступать звонки из других районов области и даже из Республики Бурятия.
— Условия труда и жизни на острове всегда были тяжёлыми, особенно во время Великой Отечественной войны. Мы давно собираем информацию о детях войны, о тружениках тыла. «Люди этого поколения были скромными, мало рассказывали о своей нелёгкой жизни», — объясняет Юлия Мушинская. — Скульптура рыбачки вызвала резонанс — к нам обращались даже не из Ольхонского района. Несколько человек позвонили из Осы, откликнулась дочь одной из рыбачек, которая живёт в УланУдэ. Мы благодарны всем, кто передаёт нам информацию, она войдёт в проект «Женщины тыла».
Все биографии, фото, документы сохранят для потомков в Хужирском краеведческом музее. Советские женщины, трудившиеся в тылу, такие как Елизавета Власова, Александра Беклимишева, их мамы, бабушки, — это настоящее богатство нашей страны. Они выстояли, выжили и все свои силы отдали великой Победе. Имя каждой рыбачки, колхозницы должно сохраниться в истории.
Александра ЛУКАНИНА, Фото автора и из архива краеведческого музея поселка Хужир
Если у вас есть родственники, работавшие в годы Великой Отечественной войны на Маломорском рыбозаводе, поделитесь их биографиями с проектом «Женщины тыла» по номеру 89086600577 (Эльмира Семёнова) или по электронной почте: Адрес электронной почты защищен от спам-ботов. Для просмотра адреса в вашем браузере должен быть включен Javascript..
