Артура Мурзаханова знают очень многие жители Республики Бурятии и Иркутской области. Несколько лет он работал в «Заповедном Подлеморье», где создал оперативную группу по пресечению браконьерства, которую в народе называют «заповедным спецназом». Удачный опыт впоследствии Мурзаханов распространил на другие территории. Сейчас он возглавляет ФГБУ «Заповедный Крым».
— Артур Рахимжанович, исполнился год, как вы приступили к обязанностям директора ФГБУ «Заповедный Крым». Какие задачи в первую очередь пришлось решать, и что за это время удалось сделать?
— В первую очередь навели порядок в документации. Параллельно формировали оперативные группы. Задача максимум, которая была поставлена с первого дня работы — исключить случаи браконьерства. Пришлось поменять часть сотрудников, пригласили работать с материка проверенных, надежных грамотных специалистов. Оперативная группа называется «Сапсан». Но самое интересное — набрал группу девушек-инспекторов, шесть человек, решил показать, что девушки в чем-то даже лучше работают, чем мужчины, потому что более дисциплинированные и менее конфликтные.Эту опергруппу назвали «Зарянка». Реакция в тех же соцсетях не заставила себя ждать. Если раньше пользователи писали много нелестных отзывов о работниках заповедника, то сейчас, наоборот, хвалят инспекторов за грамотность, тактичность, хорошее поведение.
Молодые, амбициозные, ответственные, с горящими глазами девушки, которым нравится то, что они делают. Теперь это их образ жизни. Я верю, придет время, и ряды государственных инспекторов заповедной системы пополнятся подобными оперативными группами.
— Специалисты «Зарянки» равномерно распределены по территории или работают вместе?
— Девушки работают вместе, в одной группе, но при этом я поставил их на один из самых трудных участков, где большое количество туристов. В итоге, там конфликтов значительно меньше, а порядка — больше.
— Вы работали в совершенно разных географических точках — на Байкале, в Кроноцком заповеднике, на Камчатке и теперь в Крыму. Где сложнее всего было начинать работу, есть ли отличительные особенности у этих территорий?
— Конечно, каждая территория имеет определенную специфику. Где-то превалирует браконьерство, где-то неуправляемый поток туристов, свалки мусора и так далее. Но если обобщить, то болевые точки заповедных территорий России примерно одинаковые. Работу на новом месте начинаешь с устранения основных проблем. Допустим, в «Заповедном Подлеморье» столкнулись с фактами браконьерства, на Ольхоне — пришлось спешно решать проблему со свалками. Здесь, повторюсь, нужно было наладить работу охраны, науки. Крым — это практически такой же Ольхон, но в другом масштабе.
— Наверняка, на любой территории есть, так скажем, профессиональные браконьеры, которые знают, что пришел новый директор и пробуют его, что называется, на зуб. В Крыму приходилось сталкиваться с матерыми браконьерами?
— Возможно, начальные попытки были, но вы видите, я быстро создал оперативную группу хороших ребят. Взял человека, который хорошо понимает в охоте. И опять же, специфика территории такая, что достаточного количества животных, на чем можно было бы зарабатывать, здесь нет. Само по себе браконьерство мы делим на четыре категории.
Первая и самая сложная — это промышленное браконьерство. С этим мы столкнулись на Байкале, когда люди зарабатывали на природных ресурсах, в частности, ловле омуля — здесь огромные деньги. Вторая — это ВИП-браконьеры. Лица, облеченные определенной властью, могли, например, устроить охоту на особо охраняемой территории. Но подобных инцидентов практически не стало, потому что все боятся лишиться высоких должностей и всего остального. Следующая категория — это местное население, которое говорит, что они «всю жизнь здесь жили и ловили, почему вдруг стали запрещать»?
И четвертая — это туристы, которые приезжают, где-то, может быть, не знают правил посещения, где-то не знают, что здесь заповедник. В Крыму промышленного браконьерства точно нет. Были отдельные случаи, но мы это быстренько искоренили.
— Какие животные являлись объектом браконьерства в Крыму?
— Объектами браконьерства были олени, косули, кабаны. Дело усложнялось тем, что вокруг заповедника расположены населенные пункты, либо охотничьи хозяйства. И что получается, работники заповедника проводят биотехнические мероприятия, в частности, подкормка диких животных. Но как только звери уходят, пересекают границу охотхозяйства, по ним стреляют. Поэтому сейчас работаем над тем, чтобы расширить буферную зону.
— Приходилось ли сталкиваться с ВИП-браконьерами на Байкале?
— С ВИП-нарушителями, которые считали, что без разрешения могут находиться на охраняемой территории, с такими общаться приходилось.
— Хорошо известная оперативная группа «Баргузин», созданная вами, сейчас функционирует?
— Да, оперативная группа «Баргузин» работает. Состав полностью сменился, руководит Дмитрий Авдеев, старший государственный инспектор, очень хороший оперативник. Те традиции, которые мы заложили на территории ООПТ, они сохранились. Может быть, сильно об этой группе сейчас не слышно, только потому что нет браконьерства, они поддерживают порядок, проводят больше профилактические мероприятия.
— По какому принципу создавали оперативную группу, за которой со временем закрепилось негласное название — «заповедный спецназ»?
— Приглашали ребят, служивших в разведке, частях спецназа, десантных войсках, спортсменов, и они работали как армейское подразделение. В сложившихся тогда условиях, с теми браконьерами, которые были на территории, только таким образом можно было бороться. Исходя из этого, в народ ушло название — «заповедный спецназ».
— В одном из интервью вы высказали такую мысль, что в 9 из 10 случаях нарушитель должен сказать спасибо инспектору. Поясните, пожалуйста, почему?
— Да, идеальная формула такая: если на 10 человек составили протокол, то 9 из них должны сказать инспектору спасибо. Я стараюсь готовить инспекторов к такому уровню работы, чтобы они могли не просто составить протокол. Инспектор должен быть настолько грамотен, провести такую эколого-просветительскую работу, чтобы человек понял, что он виноват, неправильно поступил. Когда инспектор добился такого, значит он состоялся и может работать самостоятельно, отдельно от группы. Подобного результата пытаюсь добиться в Крыму, поэтому проводим еженедельные занятия с членами оперативных групп.
Инспектор должен быть в первую очередь грамотным, знать свои права и обязанности. Прекрасно разбираться в представителях животного мира, растениях, то есть в фауне и флоре, безупречно ориентироваться на территории, владеть навыками противопожарных мероприятий, быть психологом, изучать психологию, конфликтологию. У нас, к сожалению, нет учебных заведений, которые бы готовили специалистов. Говорят, театр начинается с вешалки, а любая ООПТ начинается с государственного инспектора, с которым встречаются в первую очередь приезжающие. Отсюда немаловажное значение придаем внешнему виду инспектора, он должен быть опрятным. И как только заговорил, турист должен сделать вывод — перед ним специалист во всех отношениях.
— Приходилось ли расставаться с инспекторами, которые либо нарушали предписания, либо не тянули на заданный уровень?
— В свой работе нередко руководствуюсь армейским принципом: не умеешь — научим, не хочешь — заставим. Есть, к сожалению, инспекторы, которые пришли не блюсти государственные интересы, а что-то поиметь для себя. Таких людей стараюсь вычислить сразу, чтобы в дальнейшем никто не тыкал пальцем и не говорил: «А вот ваши…, а вот у вас самих…».
— Помимо обширной природоохранной деятельности вы известны, как фотограф-анималист, а еще художник, рисующий в необычной технике. Начнем с фотографии, как давно начали снимать?
— Жизнь меня заставила стать блогером, фотографом, художником, чтобы через фотографии, картины доносить свои мысли об охране природы. Показывать, насколько она прекрасна и хрупка одновременно.
— Хочу уточнить: профессиональной фотографией вы занялись уже в зрелом возрасте? Это не школьная история?
— Абсолютно в зрелом возрасте. Это было на Ольхоне. Когда мы делали вроде все правильно, но про нас писали гадости. Тогда понял, что СМИ — это огромная сила, когда они действительно не аффилированы, когда действительно показывают правду. А если не показывают правду, значит, у тебя должно быть свое СМИ.
Тогда я начал осваивать «Живой журнал», фотографировать. И по сей день этим занимаюсь, порой просто нет на это времени, но понимаю, что надо. Сложился даже определенный круг читателей, которые ждут новые публикации. Это далеко не основная деятельность, но это стало неотъемлемой частью моей работы. Кстати, в составе оперативной группы работает профессиональный фотограф.
— В вашем ЖЖ довольно много сильных фотографий, например, серия про баргузинских соболей.
— Грешно, наверное, каждый день сталкиваться с этими прекрасными животными и не запечатлеть. А сейчас в Крыму у каждого подразделения есть свой чат, куда присылают, в том числе фотографии о проделанной работе на маршрутах.
— Еще одно увлечение — рисование на перьях — не забросили? В Крыму уже что-то удалось создать?
— Зарплаты у нас небольшие, что греха таить, а эти картины несут определенный доход в семейный бюджет.
— Получается, если рассматривать в качестве хобби фотографию и рисование на перьях, то перья — предпочтительнее?
— Если брать чисто финансовую сторону, то да.
— На новой работе вам «холсты» уже дарили, узнав, что у вас такое прекрасное хобби?
— Конечно. Допустим, инспектор нашел хорошее перо во время патрулирования, подарил мне. Недостатка в материале нет. Работаю с необычным материалом не только из-за денег. Когда учился на психолога заинтересовало такое направление как арт-терапия. Арт-терапи́я (от англ. art — «искусство» + терапия), лечение искусством. В узком смысле под арт-терапией обычно подразумевается терапия рисованием, но на самом деле методика включает в себя различные виды искусства: живопись, музыка, танцы, лепка, фотография и прочее.
Арт-терапия помогает снизить уровень эмоционального напряжения, стресса, тревоги, депрессии, позволяет отвлечься от переживаний, улучшить настроение.
Однажды живопись помогла мне самому справиться с тяжелым недугом, затем применял некоторые виды искусств при работе с трудными подростками, позже с государственными инспекторами оперативной группы для повышения творческого потенциала — в работе.
— Если собрать все картины на перьях, то какая получится галерея? Не считали, сколько уже создали произведений?
— Специально не считал, за сотню точно есть.
— Сюжеты не повторяются?
— Практически нет. Просят иногда повторить из того, что видели в соцсетях. Но это творчество, создать один в один картину нельзя, размер перьев, окрас разные. И потом, я не люблю повторяться, потому что скучно.
— Ваши сыновья также решили посвятить себя делу охраны природы, они работают с вами?
Старший — Ян — работает директором заповедника «Белогорье» в Белгородской области, а младший — Роман был инспектором в Прибайкальском национальном парке, затем инспектором в заповеднике под Астраханью, а сейчас работает в Крыму.
Автор: Борис Слепнев